2020 год стал для меня довольно обильным на смерти. Чтоб там не говорили ковид диссиденты и сторонники теории заговоров, но эта штука работает. Сначала приходили слухи о смертях родителей близких мне людей. Затем «снаряды начали рваться все ближе». От этого становится как-то не по себе.
Пару недель назад схоронили директора по производству компании «Эван» Александра Шибанова (48 лет). Мне очень нравился этот человек. Бывает, встречаешься с кем-то первый раз и за секунды разговора понмаешь, твой это человек или с ним лучше сохранять настороженные отношения. Он ушел быстро. Отвезли в Семашко и там определили 57% поражение легких. Полторы недели болезни, а затем за 3 дня поражение стало 90%, впал в кому и не вернулся. 🙁 Двое детей дошкольного возраста. 🙁 С ним было очень комфортно. Как-то по-семейному комфортно. Коллега из компании с которой работали совместно с ним отметил, что у него было ощущение, что с Александром «как с заботливым отцом».
Вчера коллега из Строительного университета сообщил о том, что умер мой тесть Бодров Валерий Иосифович (1941 г.р.). Мы с ним не общались с развода, больше 6 лет. Видимо, теща запретила, судя по тому как резко он перестал отвечать на мои телефонные звонки. Это ещё один человек к которому симпатия возникла с первых минут знакомства. Добродушный гигант под два метра ростом с которым я, при своих не маленьких 184, чувствовал малышом и открытой улыбкой от которого веяло каким-то приятным теплом. Человек, мнение которого было для меня важно.
Мы много времени проводили в беседах. Он рассказывал про отопление и вентиляцию помещений. Будучи завкафедрой с одноименным названием, очень любил предмет и мог увлеченно рассказывать о нюансах проектирования часами. Мне было интересно его слушать.
Сидели на деревянном настиле дорожки на даче, припекало летнее солнышко и обсуждали технологии отопления и вентиляции. И было в этом диалоге что-то тягуче-расслабленное. Когда никуда не торопишься и наслаждаешься общением с человеком, которого очень уважаешь и любишь. Любишь как деда или отца, хотя, казалось-бы не то, чтобы родня. Просто в какой-то момент времени судьба свела на время.
Я на него обижался после развода, что он сначала согласился встретится со мной переговорить, а потом резко-неожиданно передумал. Догадывался, что это из-за его супруги и мне печально было признавать этот его «прогиб». Для меня это было некоторым предательством. Предательством отношений. Что вот так единомоментно можно взять и прекратить общение. Выбросить десять с лишним лет. У меня это как-то не укладывалось в голове… Когда я потом разбирался с прошлым, практикуя гештальт-терапию на гештальт-интенсиве («масло масляное» 🙂 ), общаясь с психологом, этот момент мне вспомнился. Сильно, видать, засел…
Тогда для меня очень важна была эта беседа. Мне было очень плохо. Нужно было поговорить с близким человеком на территории, которая неожиданно стала для меня чужой. «Свой среди чужих, чужой среди своих». Беседа с тех пор так и не состоялась. Я просто «забил» на попытки встретится, поняв, что это, в общем-то, уже ничего не решит и «все, что ни делается — к лучшему»…, наверное. Либо это просто бегство от того, что сложно разрешить…
В любом случае вспоминать я о Валерии Иосифовиче буду по тем солнечным летним денькам на его даче и беседам. В размеренных разговорах на деревянном настиле или в баньке.
Как сказал мой дядя, узнав о смерти Валерия Иосифовича: «Катя там осиротела». Катя — моя дочь. C Катюшей общение также прервалось с развода. 🙁
Вчера ночью пришла ещё одна печальная новость. Умерла близкая подруга мамы — Людмила Белоконь. Очень шебутная женщина, назвать которую бабушкой или старушкой — язык не поворачивается. Море энергии. С ней у мамы была особая связь. Они много куда ходили вместе: музеи, выставки, кино, театры, кафе и пр. Инициатором чаще всего была Людмила. Они реально «тусовались». Нашлись cхожие по энергетике. И мне от этого было как-то спокойно. Я знал, что когда мама с Людмилой — у них все хорошо.
Мама, узнав о этой новости долго рыдала у меня на груди. Осиротела. 🙁 Я не знал, что делать, с трудом пытаясь понять, как такое могло произойти. Такой живой, шебутной, неугомонный человек, любящий жизнь… 🙁
Она меня временами раздражала, своей напористостью хохлушки, названивая мне на телефон, когда не могла разыскать маму. Та, как обычно, забывала телефон в другой комнате и не слышала. Я отвечал на звонок и если был дома, нес телефон маме, чтобы они договорились куда пойти. Нередко Людмила попадала на совещания и я от этого злился. 🙁
При всех их различиях — они хорошо дополняли друг-друга. Возможно, из-за сходства по многим моментам, бывало, обижались. Больше всего раздражает «зеркало»: «В чужом глазу соринку видно…».
Когда обижались — мирились. Причем, чаще инициатором была Людмила, при всей её напористости, местами граничащей с наглостью, ей хватало мудрости «прогнутся» и первой позвонить. Маме эти первые шаги, «ломка», всегда давались с большим трудом.
У неё были непростые отношения с дочерью и внучкой. Она часто заходила к маме «отвести душу». Меня такие частые визиты временами раздражали, но в то-же время я чувствовал, что ей очень одиноко и тоскливо. Хотя, казалось-бы, должна быть любящая семья, которая во всем поддерживает…
Она так много занималась с внучкой, но близкие почему-то об этом забыли… Я этого не понимал, хотя характер у неё и был «не сахар», но не настолько-же, чтобы маленькую собачонку любить больше, чем родную бабушку и маму. В мире что-то странное творится…
В прошлом врач — она старательно берегла себя, ходила в хирургических перчатках, маске, пользовалась санитайзерами и пр. средствами гигиены. Использовала всякие противовирусные. Регулярно посещала врачей, делала анализы, лечила малейшие отклонения от нормы. Она хотела жить. Однако, от ковида не убереглась. Как сказала её внучка, Иванка, скорее всего это она из школы принесла. Хотя, может это совсем и не так. Это судьба…
Она хорошо готовила и иногда приносила пироги и пр. И любила жареную картошку, которую я делал на скорую руку. Хотя у неё были небольшие проблемы с поджелудочной, она просила маму, чтобы та просила меня пожарить её любимое блюдо. Мне почему-то приятно было для неё готовить. Иногда возникало ощущение, что это моя бабушка, давно ушедшая. Я мог поворчать, но скорее для соблюдения некоторой дистанции, чтобы отношения не переросли совсем в близкие. Насколько мог я поддерживал её, стараясь снять это чувство брошенности. Если честно, то мне будет её тоже не хватать. Возможно, даже очень не хватать. «Своя среди чужих, чужая среди своих». 🙁